Смертельная кастрюля, или Возвращение Печенюшкина - Страница 10

— Да я сама сейчас уберу! — заторопилась Лиза. — В шкафу в коридоре совок и щетка. Ох, за книги от папы достанется! И цветок жаль. Но, может, можно его пересадить? Сейчас все принесу!

Она вскочила и побежала к двери, но замерла на пороге.

— Выходить страшно, — призналась девочка. — Кто их придумал, чудищ проклятых?

— А ты бы их спросила, пока тебя за ногу тащили! — с мрачным ехидством откликнулась Алена. — Эй, чудища, вы чьи? Сразу нас скушаете или на сладкое?

— Сядь, Лизочек, — попросила фея. — Мурлыка Баюнович! Мы будем вам очень признательны за уборку. Здесь, безусловно, неуютно.

Дракошкиус с готовностью закивал, а затем произошло вот что. Три шеи его вытянулись, три головы повернулись одна к другой, и взгляды их встретились. Там, где пересеклись они, возникла красная светящаяся точка, заклубилась, выросла, и всю комнату заволокло дымом. Тут же он рассеялся, и сильно запахло почему-то мамиными духами. Следы разгрома исчезли, книги оказались на местах, все было прибрано идеально. Горшок с цветком стоял на подоконнике совершенно целый.

Такой порядок в детской удавалось навести только маме.

Фантолетта достала щетку для волос. Ручка щетки из слоновой кости была усыпана сверкающими камешками. Алена мгновенно прикипела глазами к такой прекрасной вещи. Фея причесала Лизу и взялась за растрепанную головку Алены. Тут уж следить за щеткой было никак невозможно, и на лице девочки ясно отразилось страдание.

— Как вы узнали, что мы в беде? — Лиза наконец пришла в себя. — И почему появились именно вы? Колечки ведь дал нам дон Диего Морковкин!

— Морковкин на принудлечении, — тихо сообщила красавица.

Голос ее был настолько печален, что Лиза даже вскрикнула.

— Как?! Что это значит? При каком лечении? При нудном? Оно сильно противное? Ему что, все время уколы делают?

— Гордость сгубила, — непонятно объяснил Дракошкиус.

Фея, поняв, что дело еще более запутывается, вручила Аленке щетку, в которую девочка с восторгом вцепилась, и принялась рассказывать.

Оказалось, что Морковкин необыкновенно гордился своими подвигами при освобождении Фантазильи. До этих бурных событий пожилой чародей собирался на покой. Жаркий камин в маленькой гостиной, долгие беседы с ветеранами за кружкой брусничного чая да растущая стопа голубоватой бумаги — «Записки Мага» — на столе в кабинете. Таким вот мирным и приятным виделся ему остаток дней.

Но теперь помолодевший душой Морковкин решил, что сил у него в избытке. Старик совершенно перестал беречься. Ходил без шарфа. Пронесло. В слякоть не обувал калоши. Сошло и это. Пил ледяной негрустин. Колол дрова. Бегал трусцой по сырой траве вдоль берега реки Помидорки. И до поры судьба берегла его.

Тогда престарелый кудесник решился на два абсолютно безумных поступка. Он повесил над камином свой портрет с черными усами и саблей наголо и полез в горы с альпинистами.

Вам непонятно, почему был безумен первый поступок? Дело в том, что и в молодые и в зрелые годы Морковкин был блондином, а саблю не носил никогда. Так что портрет был ничем не оправданным бахвальством.

В горах старый дон отбился от альпинистов, решив в одиночку и без помощи магии покорить неприступный пик Багряной Занозы. Он карабкался по отвесной скале над пропастью, распевая удалую песню, думал о новой славе и… несчастного сразил сердечный приступ. Губы Морковкина побелели, руки разжались, и он камнем полетел вниз.

Но, вы понимаете, в Фантазилье происходят порой самые невероятные совпадения. Как раз в этот миг над пропастью на ковре-самолете пролетала Мануэла со своими крысятами. Волшебный совет наградил ее семейной путевкой в приморский санаторий Колбаскино. Лету оставалось уже немного. Семейство потирало лапы, раздувало усы и посвистывало от возбуждения, представляя будущий отдых. Все слышали о копченых окороках, растущих, как грибы, прямо из земли, о сырных утесах над сливочным озером, о кустарнике фундундук, усыпанном гроздьями жареных, очищенных орехов.

Тут и свалился на ковер, перепугав крысят, незадачливый альпинист. Поскольку ближайшие врачи как раз и находились в санатории Колбаскино, менять маршрут не пришлось.

Срочная медицинская помощь спасла несчастного чародея. Но здоровье его было основательно подорвано. Еще не меньше месяца предстояло ему провести в больнице, строго соблюдая постельный режим. Придя в себя, Морковкин немедленно вызвал Фантолетту и на время своей болезни поручил заботиться о безопасности сестер Зайкиных.

— Жаль дона Диего… — расстроилась Лиза. — Он немножко смешной. Ворчливый, обидчивый, но ужасно добрый. Прямо как наша Алена.

— А что с остальными? — подала голос Алена. — Где Печенюшкин? Как там Федя, Клара-Генриетта, Мюрильда, Глупус? Мишку-Чемпиона не простили? Я бы простила…

— Я расскажу, Аленушка, только быстро, — ответила фея. — Договорились? Скоро ведь ваши родители вернутся, а мы еще не обсудили, как быть.

У нас в Волшебной стране сейчас спокойно. Мир и процветание. Мурлыка Баюнович был прекрасным правителем. Мудрый, тактичный, добрый, но и твердый, если необходимо. Молчите, мой благородный друг, молчите! Все это чистая правда. Я и сейчас считаю, что вы совершенно зря покинули высокий пост Великого Мага.

— Ну что вы, несравненная Фантолетта! — хором воскликнули все три головы. — Иначе и быть не могло! В любой порядочной стране правитель, даже самый неглавный, немедленно оставляет пост, если причинил народу вред. И неважно, почему он совершил такой поступок, пусть даже нечаянно, не по злому умыслу. Да и Федор Пафнутьевич прекрасно справляется с делами.